Его пальцы гладят влажные складки, с уверенностью очерчивают края входа, с нежностью потирают промежность, едва касаясь ануса. Снова дразнит. Играет, но я уже не могу возмущаться. Меня уносит от каждого движения, от каждого касания ладони к клитору, от ощущения его пальцев меж складок и подушечек на анусе и влагалище.

Два пальца проникают внутрь, а я дрожу, срываюсь на стон, получая лишь малую толику желаемого. Пальцы проникают все глубже и глубже, расширяя меня каждым движением. Прижимаюсь щекой к холодной стене, но Дмитрий Викторович немного тянет меня на себя и кладет мне под голову декоративную подушку. Так мягче, забота умиляет до выступивших слез, но я бы сейчас не почувствовала, даже если бы под моей щекой лежала наждачная бумага. Я была полностью сосредоточена на ощущениях, что уносили в водоворот эмоций и чувств. Шумно дышала — рвано, то забывая о воздухе совсем, то жадно насыщаясь им.

Мое лицо повернули, а губы наконец встретились. Именно этого мне не хватало для полноты картины. Его сладкого поцелуя, от которого совсем перестаешь понимать, где ты. Его пальцы покинули свое укрытие, напоследок погладив промежность и анус, а я заскулила, будто от меня оторвали что-то мое родное, принадлежащее только мне.

— Тише, девочка. Тише… Сейчас.

Не видела, как расстегивает брюки, но слышала, изнывая, кусая губы в кровь, а когда твердый член прикоснулся к насквозь мокрой ткани белья, я просто застонала, попытавшись снять с себя такую невыносимую преграду. Но мне не дали. Мои руки властно вернули на место, а его пальцы прикоснулись к краю белья. Томительно медленно он стягивал с меня ткань, царапая ставшую невероятно чувствительной кожу, а я уже была готова сама накинуться на него. Связать к чертовой матери и изнасиловать, настолько ожидание было убийственным.

Член коснулся складок. Головка скользнула по влажной плоти, медленно проникая внутрь всего на несколько миллиметров. И снова, и снова, пока я не дернулась, пытаясь сократить между нами расстояние.

— Накажу. — жарко прошептал мужчина, прикусывая мочку моего уха.

— Накажи… — задохнулась я, а мужчина вошел на всю глубину одним резким движением.

Я вскрикнула, и кричала каждый раз, пока он врывался в меня дико и необузданно, не собираясь останавливаться, не давая мне и секунды продыху. Сжимал мои бедра, вонзаясь в них пальцами, не давая сбежать. Удерживал накрепко, а я терялась, просто отключалась временами, настолько хорошо мне было.

И было наплевать, что сейчас ночь, а мы с ним в приемной на диване. Было наплевать, что толком и не разделись, а наши голоса обрушаются на стены. Было наплевать, потому что каждым своим движением, каждым толчком бедрами, Дмитрий Викторович пронзал меня, вытаскивая откуда-то из глубин такие эмоции, такие ощущения, которые я не испытывала никогда.

Теперь с ужасом понимала, что он мог уйти, и от этого целовала яростнее, напористее, прикусывая зубами его губы, ловя проворный язык. Пальцами запутывалась в его волосах, прижимала его шею к себе еще крепче. Не сбежит, точно не отпущу.

Мышцы внутри сжимались, и я уже не могла ими управлять. Начальник рычал каждый раз, когда они сокращались, плотно обхватывая член, а я испытывала щекотку, что все нарастала и нарастала, собираясь лопнуть в любой момент, взорваться…

Яркие золотистые вспышки в темноте сомкнутых век обрушались ураганом, жаркой волной, что пронеслась по венам, стремительно пробралась к спине, пронзая, вынуждая выгнуться. Волна выстрелила в затылок, заставляя тот онеметь на долгие десятки секунд. Жмурилась, то выкрикивая его имя, то едва слышно шепча. Задыхалась ощущениями, словно безумная, поддаваясь навстречу его бедрам.

— Инна… — его пальцы сжали бедра да боли, а яростные толчки постепенно сменились мягкими и нежными.

Просто свалилась на диван, едва меня выпустили, но упасть не дали. Сам уложил прямо на себя, крепко прижимая к горячему телу. Тяжело дышал, смотрел на меня с ласковой улыбкой и гладил мою спину, наверное, успокаивая. Веки закрылись непроизвольно, но не сопротивлялась. Теперь точно знала, что это не сон.

Глава 22

— Ну и бардак же у вас тут! — Я лениво огляделась по сторонам.

Мы с Дмитрием Викторовичем (впрочем, наверное, уже не нужно называть его по отчеству? Или все-таки нужно? Следовало бы это выяснить… я и выясню. Как-нибудь потом…) лежим на диване, тесно сплетаясь, не в силах ни пошевелиться, ни оторваться друг от друга.

— Вот надо же! Стоит вернуться без предупреждения в офис — и застанешь тут такое, — говорит он, прижимая меня к себе.

Я счастлива. Просто счастлива. И всё. Мне кажется, что это безмятежное счастье уже никто и ничто не может разрушить.

- И все-таки, я давно хотел спросить… — начал он.

Я замерла, ожидая какого-нибудь неудобного вопроса.

— Почему тогда на складе ты была так уверена, что это сон? Нет, конечно, мне приятно быть мужчиной из сновидений, но все-таки…

Я уткнулась носом ему в грудь, пряча глаза и не желая развивать эту тему.

— Только не говори, пожалуйста, что после всего, что сейчас тут было, я могу тебя еще чем-то смутить.

Я поцеловала его в плечо и ответила:

— Очень даже можешь. Например, напоминанием о том, что сейчас тут было, — и это чистая правда! Я почувствовала, что краснею до кончиков волос.

— Что-то мне кажется, что ты скрываешь от меня какую-то жутко интересную историю. Которая касается меня и которой я не знаю полностью.

Я замялась. Нет, я была абсолютно уверена, что этому мужчине я могу рассказать любую историю, и он не станет кривить губы, упрекать меня в чем-то, обвинять, не станет ко мне хуже относиться… Странно, откуда бы взяться такому доверию? А вот ведь есть оно — как будто мы всю жизнь были вместе и еще всю жизнь будем вместе.

— Ради этой истории, — Дима чмокнул меня в макушку… Дима. Наверное, так мне и надо его теперь называть? Я примерила к нему это имя, покрутила его на языке, вместо привычного Дмитрия Викторовича и решила, что оно ему подойдет. Пару раз, наверное, запнусь, но потом привыкну. — Ради этой увлекательнейшей истории я готов на время принять на себя обязанности секретаря и приготовить нам обоим кофе…

Я подумала, что возможность так и лежать на диване, даже не приподнимая головы, стоит одной истории. Тем более истории с таким восхитительным финалом.

— Мне пожалуйста чай без сахара, — с улыбкой сказала я.

— Как прикажете, — согласился Дмитрий Викторович, то есть Дима.

Встал с дивана, пошарил в груде одежды, не слишком равномерно распределенной по полу, обнаружил и натянул боксеры и отправился к кофеварке, оставив меня любоваться этим потрясающим зрелищем. Дима в боксерах вместо Дмитрия Викторовича в костюме и галстуке — по-моему, роскошная замена.

Я хотела набросить блузку, но в ней было явно недостаточно пуговиц, поэтому последовала примеру босса: вытащила из общей кучи его рубашку и с удовольствием надела ее на голое тело. Вот так — просто здорово! Теперь его запах, такой родной, такой чудесный, был совсем близко.

— Итак, я свою часть сделки выполнил, — объявил босс, протягивая мне чашку с ароматным напитком, — и теперь я хочу услышать эту пикантную историю.

— А вдруг она не пикантная? — рассмеялась я.

— Я буду разочарован, — сказал он, но я лишь хмыкнула.

— И отберу чай! — с угрозой добавил босс.

— Ладно, ладно, что уж так сразу…

И я принялась рассказывать.

Вначале он слушал эту историю, смеясь, но только до того места, как я перешла к своему позднему возвращению домой. Так. А здесь я ступала на очень скользкий путь. Нашу размолвку с Вадиком я постаралась пересказать вкратце. Не хотела, чтобы это выглядело так, будто я жалуюсь. Кое-какие моменты попросту опустила. Пришла, поняла, что мы друг другу чужие — и ушла.

Но Дмитрий Викторович… то есть, Дима, не дал мне так просто отделаться:

— Погоди. И что, вы больше не виделись? Ты просто ушла жить к подруге и все?