— Ну что, нам пора?

— Конечно. Кажется, уже достаточно стемнело.

Что-то в его голосе было такое, что по моему телу вновь побежали колкие мурашки, впиваясь в кожу тысячами острых игл. Дышала через раз и почему-то хотелось свести ноги вместе, будто это могло облегчить мои мучения. Этот бархатный, но вместе с тем сильный голос пробирался в мои сны, слышался наяву даже тогда, когда Дмитрия Викторовича не было рядом. Так не кстати вспомнила его шепот — совсем близко от моей шеи. Так близко, что он вполне мог бы прикоснуться к ней губами, но, наверное, тогда бы я точно умерла. Получила разрыв сердца лишь от одного касания.

Понимала ли я, что схожу с ума? Более, чем отчетливо. Остро чувствовала, как дыхание становится порывистым, горячим, а где-то внутри все нарастает и нарастает щекотка, вынуждающая мышцы болезненно сжиматься. Именно сейчас таким острым становится его аромат, витающий в этой комнате. Терпкий парфюм, что щекочет ноздри, проникая в легкие, оседая там сладостью и желанием вдыхать еще глубже, еще чаще. Запах словно обнимает, а я не понимаю откуда взялись эти мысли. Они будто не мои — чужие, запретные, ненастоящие.

Как и сны, в которых мы вместе.

Я вылетела из номера босса так, будто там начинался самый настоящий пожар. Не знаю, что начальник обо мне теперь думает, но находиться там больше не могла. Понимала, что остро нуждаюсь в свежем воздухе. Надо все-таки как-то держать себя в руках. И обязательно позвонить Вадику. Да, позвонить Вадику — это отличная идея. А то из-за этих снов я уже начинаю забывать, что у меня есть жених, который меня любит. И я… Я тоже его люблю. Ведь люблю же, да?

Глава 13

Склад был неподалеку. Мы доехали до него в такси. В этот раз, к счастью, поездка не вызывала прежней неловкости. Дмитрий Викторович беспечно болтал, рассказывая забавные истории о предыдущих проверках. Теперь понятно, почему он их так любит — в его исполнении это звучало как выступления комика.

Я хохотала всю дорогу, и неловкость, возникшая было из-за всех этих приключений под столом, растворилась в воздухе, словно бы ее и не существовало. Нет, я определенно все усложняю. У нас с Дмитрием Викторовичем — исключительно деловые отношения, и то, что он такой симпатичный, галантный, умный, сильный, находчивый, веселый и вообще во всех отношениях приятный мужчина — ничего в этом не меняет. Вот и отлично!

— Выходим! — скомандовал Дмитрий Викторович, когда такси остановилось возле невзрачного здания.

— А что, склад никто не охраняет? Ну, там, сторож с собаками и с ружьем… — мысль о ружье и о зубастых овчарках заставила меня поежиться.

— Инночка, вы говорите так, словно приехали сюда на экскурсию из прошлого века. Сейчас склады охраняют не собаки со сторожами, а вневедомственная охрана. И поверьте, эти бравые ребята дадут фору любому бультерьеру.

Я почему-то представила, как на меня бросается молодой широкоплечий охранник и пытается покусать. Эта мысль заставила меня нервно хихикнуть.

— Не волнуйтесь, — поспешил меня успокоить Дмитрий Викторович. — Тем, кто знает код, эти ребята не страшны. Ну что, идем?

Теперь-то уж точно отказываться поздно, и я храбро направилась к двери. В конце концов, если нас вдруг поймают, отвечать за все буду не я, а непосредственный организатор незаконного проникновения.

Все оказалось не так сложно: код подошел, лампочка помигала и с приятным звуком перестала, ясно давая понять, что мы на этом складе — желанные гости. Ключи тоже подошли, так что без особых приключений мы оказались внутри. А вот когда дверь за нами со зловещим грохотом закрылась, помещение погрузилось в кромешную тьму. Я непроизвольно вздрогнула.

— Ничего не бойтесь, — Дмитрий Викторович придержал меня за плечи, видно, чтобы я не грохнулась в обморок. Зря он это. Темноты я не очень боюсь — да что там не очень, вообще не боюсь. А вот Дмитрия Викторовича, который в темноте обнимает меня за плечи — очень даже опасаюсь. Притом не столько его, сколько самой себя и своей на него ненормальной реакции.

— Идемте, — он мягко увлек меня за талию куда-то в глубину темноты. — Не бойтесь, я вас держу, не потеряетесь.

Ох, Дмитрий Викторович, знали бы вы, чего я опасаюсь на самом деле — не держали бы меня сейчас вот так вот близко. На какое-то время я словно потеряла ориентацию в пространстве. Просто выпала из реальности. Темнота, одуряющий запах уже такого знакомого парфюма, ровное дыхание совсем рядом и сильная рука у меня на талии — словно бы мы сейчас из реальности перенеслись в тот самый мой сон. И в следующее мгновение на мою талию свободно ляжет вторая его рука. Он прижмет меня к себе так властно и щемяще нежно, что закружится голова и я не смогу стоять на ногах, а его мягкие губы найдут мои…

— Ну вот, нашел, — радостно объявил Дмитрий Викторович, и в следующее мгновенье вспыхнул тусклый свет, развеяв неизвестно откуда взявшееся наваждение.

— Да, здорово, теперь намного лучше… — осипшим голосом нервно проговорила я.

Дмитрий Викторович снова окинул меня своим странным взглядом — таким, будто бы он отлично знал, о чем я сейчас думала и что себе фантазировала, и с удовольствием наблюдал на моем лице следы явного смущения.

— Ну что, приступаем к работе! — радостно объявил он. — Для начала, пересчитаем коробки с вот этой маркировкой. Вы берете левую сторону, я — правую. Задача ясна? — с шутливой строгостью спросил он.

— Да, мой генерал! — ответила я ему в тон, скрывая смущение, и шустро двинулась считать коробки. Это было очень кстати. Прерывисто дышать и краснеть лучше в некотором отдалении от Дмитрия Викторовича.

Ох, нелегкая это работа — проводить обыски на складах. Мы были там часа три, а я уже умаялась. Глаза устали вглядываться в цифры, несколько раз приходилось начинать пересчет с самого начала — потому что после «сто пятьдесят восемь, сто пятьдесят девять» у меня почему-то шло «сто пятьдесят десять». Поэтому, когда Дмитрий Викторович удовлетворенно объявил: «Ну вот, что и требовалось доказать!» — я обессиленно упала на какой-то не слишком мягкий тюк с твердым намерением не двигаться с места. Ну по крайней мере, в ближайшие несколько месяцев точно.

— Устали? — он опустился рядом и поправил прядку у меня на лице, одним мягким движением заправляя мне ее за ухо.

Ну как вам сказать, Дмитрий Викторович… Секунду назад я бы ответила на этот вопрос очень даже утвердительно, если бы, конечно, вообще смогла ворочать языком. Но этот ваш жест устроил такую адреналиновую встряску моему организму, что об усталости говорить теперь поздно. Совсем поздно. Сердце колотится, стараясь выпрыгнуть из груди, а по телу разливается жар, и я готова бежать на край света, чтобы только не тонуть в этих темно-зеленых глазах.

— Терпимо, — сказала я вместо этого. — Но боюсь, на шампанское моих сил сегодня не хватит. Только на то, чтобы упасть в кровать. Можно даже не раздеваясь. — почему-то буркнула я в последнюю секунду.

Да что же это такое? Совершенно невинное замечание о самом обычном ночном сне сейчас, когда рядом Дмитрий Викторович, видится мне чем-то чудовищно непристойным. Прямо-таки порнографией какой-то.

— Пойдемте, — он помог мне подняться. Лучше бы не помогал. Знал бы он, что от его прикосновений у меня буквально подкашиваются ноги, а руки начинают мелко дрожать.

Мы выключили свет, дошли до двери, Дмитрий Викторович уверенно потянул ее на себя, потом еще раз… и еще раз… и еще раз… а потом растерянно сказал, в кромешной тьме:

— Кажется, она захлопнулась.

Глава 14

— Что значит — она захлопнулась? Как она могла захлопнуться? Нужно ее как-то открыть! — я почувствовала, как внутри все холодеет, а ко мне медленно подступает паника. Вот я знала, знала, что ничем хорошим эта вылазка не закончится…

— Ну… Так вышло, — Дмитрий Викторович смотрел на меня виновато, указывая мне на дверь. — Видите, здесь два замка: один открывается ключом, изнутри и снаружи, а второй — только снаружи. Я вроде бы поставил его на предохранитель, чтобы не захлопнулся, а он почему-то… — Дмитрий Викторович внимательно изучал дверь, но кажется, ничего утешительного там не обнаруживал. — Боюсь, отсюда мы ее не откроем, — наконец озвучил он то, что я и так уже поняла, но принимать не желала.